Почему детям так скучно учиться в средней школе? Многие родители, говоря о системе основного общего образования, отмечают, что, в отличие от начального и старшего звена школы, именно в среднем их дети резко теряют мотивированность и интерес к учебе. Как это преодолеть и не снизить общий уровень образования, объясняет Сергей Кузнецов, основатель Le Sallay International Academy.
Добрый день! Меня зовут Сергей Кузнецов, я один из основателей средней школы Академии Ле Салле, и поэтому сегодня мы будем говорить про среднюю школу, про то, почему с ней все плохо, всюду ли с ней плохо и что с этим можно поделать.
Началось все с того, что мы делали лагерь «Марабу», куда приезжало очень много детей, что важно, из разных стран. Разговаривая с их родителями, мы неожиданно поняли, что откуда бы они ни приехали, из Южной Африки, из Америки, из Европы, из Азии, из России, все они говорят одно и то же: со средней школой у нас все плохо. С началкой ничего, со старшими классами ― можно найти, частные иногда, а со средней школой просто кранты, все плохо.
Мы заинтересовались и стали смотреть, копать дальше. Во-первых, мы выяснили, что все тесты, та же PISA и все остальные, рассказывают нам о том же. В первый же год обучения в средней школе дети теряют мотивацию к учебе, им больше не хочется учиться. Мы стали спрашивать знакомых, и знакомые моего возраста или моложе, включая недавно окончивших школу молодых людей, все говорили одно и то же: «Честно говоря, я не очень помню среднюю школу, у меня все как в тумане. Началку помню, старшие классы помню, среднюю школу не помню». И нам стало интересно разобраться, почему же оно так. Об этом мы, собственно, сегодня и говорим.
Первое, что приходит в голову, это правда, связано вот с чем. В начальных классах у детей очень напряженная интеллектуальная жизнь. Мы это уже подзабыли, но на самом деле напряженная интеллектуальная жизнь. Они учатся читать, писать, считать, они учатся по-новому общаться социально, они сидят за партами. Все другое. Это очень интересно, по крайней мере, первые пару лет, но, в общем, и на четыре года иногда хватает.
В старших классах опять интересно, там уже какая-то интересная физика, математика или, наоборот, литература и история. А что происходит, когда ребенок уходит из начальной школы в среднюю? У него, с одной стороны, становится гораздо больше времени, которое он проводит в школе, времени, которое он тратит на домашние задания. С другой стороны, интеллектуальный вызов, который был когда-то, пропадает. Ведь действительно не случайно никто из нас не помнит, что он учил в средней школе, потому что вся программа средней школы устроена довольно странно, это какая-то такая подготовка к старшим классам, где всем наконец дадут по-настоящему много математики или литературы.
В конце средней школы становится чуть получше, но в основном, в частности, в Европе и Америке средняя школа очень-очень академически слабая. И понятно, что детям становится элементарно скучно. Они проводят много времени, но фактически никакого интеллектуального вызова, никакого вот этого вот, который был в началке и еще, если повезет, будет в старших классах, у них нет. Они начинают скучать, они теряют мотивацию к учебе.
Почему же так произошло? Если мы обратимся к истории, к тому, как возникла идея среднего школьного обязательного образования, оно появилось в конце XIX ― в начале XX века. В большой степени его продвигали такие прогрессивные люди, которые хотели, чтобы дети учились в государственной средней школе, а не в какой-нибудь церковно-приходской школе, католической или какой-нибудь еще другой, чтобы они, во-первых, вырастали правильными гражданами государства, а не жертвами мракобесия.
Кстати, именно поэтому в традиционной школьной программе было так много всяких точных наук, потому что тогда считалось, что наука ― это такой способ спасти ребенка от растлевающего влияния религии. То есть с самого начала средняя школа была дико идеологизированная штука, придуманная и продвинутая, проданная интеллектуалами государству для того, чтобы воспитывать своих граждан.
Но детям-то тоже что-то было от этого нужно, никто не пойдет учиться, чтобы стать хорошим гражданином. Все ходят для чего-то другого. Тогда добавились следующие вещи. Во-первых, обычный ребенок того времени жил, честно говоря, довольно хреново. Часто ему было холодно и голодно, а в школе у него была крыша, отопление и еще иногда школьный завтрак. У него не особо чего было читать, смотреть и все прочее, и поэтому он жил в состоянии такого интеллектуального и сенсорного голода. А он приходит в школу, там висит карта на доске! Он на нее смотрит: вау, карта! Учитель говорит: «Посмотрите, это Африка!». «Вау, Африка!» ― думает он.
Это перестало работать уже в середине XX века ― у всех появился телевизор, по которому тебе эту Африку показали. И уж совсем не работает сегодня, когда есть интернет, где ты можешь найти все, что угодно, и дети наши, разумеется, могут найти, может быть, даже лучше, чем мы.
Итак, вот эти две вещи, которые работали когда-то, от холода и голода и от скудности интеллектуальной и визуальной жизни спасала школа сто лет назад. Сегодня все это не нужно. Третья вещь, которая была тогда же, ― школа давала какую-то основу социального лифта. Ты будешь изучать физику и выучишься на инженера, а это хорошая, уважаемая работа. Сегодня мы все понимаем, что средняя школа нигде и никогда не дает знаний, которые обзываются словом «социальный лифт». Если повезло, кто-то программирование начал учить, но это тоже обычно не программа, а что-то сверх программы. Если вы хотите сделать какую-то карьеру, скорее всего, вы это будете учить в старших классах или опять же в институте, то есть практического смысла в том, что ребенок ходит пять дней в среднюю школу, для ребенка нет. Его ничему особо не учат, особо не развлекают, и неудивительно (см. выше), что он тоскует.
Как же так получилось? Помимо того, о чем я говорил про сто лет назад, вторая важная реформа школы случилась лет пятьдесят назад, начала случаться на рубеже шестидесятых-семидесятых. Возникла абсолютно правильная идея гуманизации школы. Все заметили, что дети не одинаковые, заметили раньше, но в этот момент совсем осознали, у них есть некоторые особенности, и поэтому школьная программа должна бы быть к этому адаптирована.
Но первое и самое простое решение, которое выбрало государство, а государство любит простые решения, мы это знаем, и оно выбирает их по всему миру, не только наше, любое, ― это сделать программу попроще, потому что если мы хотим учить всех детей, то проще опустить уровень требований, и тогда они всё поймут, всё будет легко. Все анекдоты о том, как меняются задачки по математике за пятьдесят лет, начиная от «Посчитайте площадь сложной фигуры», завершая «Раскрасьте фигуру в красный, синий и зеленый цвет и скажите, какой из цветов ваш любимый», ― это, конечно, отражение вот этого: падения академического уровня программы.
Что же говорят себе люди, которые роняют академический уровень программы и удерживают детей пять лет в школе, где их толком ничему не учат? А они традиционно говорят себе следующее: «Слушайте, эти дети уже входят в пубертат, у них гормоны, они поэтому все равно не могут учиться. Им важно отстроить свои социальные отношения». Это правда, им важно. «На самом деле они подрастут, в старших классах мы будем их учить, а сейчас это ни к чему».
Как ни смешно, это тоже неправда. В смысле, что оно, может, и было правдой сто лет назад, а сегодня уже не совсем, потому что гормоны гормонами, но мы все время говорим, что нынешние дети и молодые люди дико инфантильны. Это ругательное выражение, они дико инфантильны. Но если посмотреть на это с точки зрения, скажем, зоопсихологии, то что это значит? Если они инфантильны, у них удлиняется период детства, а период детства у, простите, зверюшек ― это период обучения. Зверюшки, когда детство заканчивается, учиться, в общем, перестают, и поэтому у современного человека период обучения удлиняется. Это, в общем, хорошо. И то, что они такие инфантильные, хорошо.
Это также означает, что момент того, когда их начинает совсем колбасить и они не способны ни о чем думать, кроме как о представителях противоположного или своего пола, этот период тоже отодвигается. И поэтому в средней школе их можно учить, но этого никто не делает, потому что традиционно не очень учили, а еще решили понизить уровень, чтобы всем хватило.
Плюс к этому встает важный вопрос: чему же их учить? Дать им социальный лифт в средней школе фактически невозможно, потому что долго надо учить. Поэтому возникает другая идея, ее часто проталкивают сами родители: давайте учить их практическим навыкам. Дальше уж в зависимости от фантазии родителей это разные практические навыки, начиная от «давайте их научим, я не знаю, программировать ― практический навык» до «давайте научим их, сделаем коучинг-сессию, научим их лидерству, научим их, наоборот, толерантности и терпимости к другим людям».
Все это совершенно прекрасные вещи, с этим никто не спорит, но на самом деле почти всему из перечисленного, кроме программирования, можно обучать естественным путем. Нет нужды вводить урок толерантности, если в школе учатся разные дети, учителя и все взрослые показывают, что они к ним относятся с пониманием к их особенностям, к национальным, культурным, гендерным, каким угодно особенностям. Не нужно специального урока, если это нормально происходит, дети обучаются. Они же в природе обучаются, наблюдая за взрослыми, и люди, homo sapiens, так же обучаются.
А когда делаются специальные уроки, они делаются опять же за счет академической программы, и академическая программа плавно отправляется туда, куда я уже сказал. И поэтому, повторим, детям безумно скучно. Дети любят узнавать новое и не очень любят того, чтобы им объясняли очевидные вещи: люди разные, к ним надо относиться с уважением или что-нибудь еще в этом духе.
Что же делать? Как ни странно, решение, которое я всячески продвигаю, заключается в том, что давайте делать им нормальную напряженную учебную программу. Это не значит, что надо делать, как иногда любят родители в Америке: ой, мой ребенок сейчас в шестом, скажем, классе, но он учит математику уже за восьмой. Не надо, на самом деле в математике за шестой класс, какая бы она ни была, есть очень много ходов налево, направо и тех областей, которых нет в стандартной школьной программе, которым ребенка можно обучить, тем самым заставив его мозг хорошо работать. То же самое относится к литературе, к истории, ко всему на свете. Совершенно неважно, какой именно предмет мы будем углублять. В идеале ― все, потому что тогда детям становится интересно.
Когда мы делаем это в нашей школе, кто-то из детей прекрасно сказал. Он сказал: «Когда я учился в обычной школе, я тоже очень уставал к концу дня, как и здесь. Но там я уставал, потому что было очень скучно, а здесь я устаю, потому что очень интересно». В этом, мне кажется, весь секрет того, как надо хорошо делать среднюю школу. Надо делать сильную интеллектуальную программу с высокими требованиями, и тогда детям будет интересно. Им будет хотеться учиться, а это, мы все понимаем, главное для того, чтобы они хоть чему-то научились в средней школе, в старших классах, в институте или вообще в своей жизни.
На все это наслаивается то, что родители очень часто начинают просить от школы вещей, которых, по большому счету, надо бы просить у психолога. Родителю хочется, чтобы школа не просто научила ребенка основам социального общения, как делала школа традиционно, не просто обучила его каким-то предметам. Родители не дураки, они чувствуют, что ничему толковому ребенка не учат на этих уроках, да. Они хотят, чтобы школа помогла ребенку разобраться с собой, узнать свои сильные и слабые стороны, воспитать в себе лидерские качества, научиться быть понимающим, научиться хорошо коммуницировать с другими людьми, опять же, в конце концов, воспитать у детей какие-то положительные качества, эмпатию, терпимость, толерантность и все такое прочее.
Часто, когда говорят об этом, говорят о навыках, говорят слово soft skills. Иногда, когда говорят о навыках, имеют в виду какие-то практические навыки ― научить ребенка программировать или, скажем, забивать гвозди, а иногда имеют в виду вот этот довольно широкий спектр действительно нужных каждому человеку в современном мире вещей, для которых вообще-то традиционно люди ходят к коучу или опять же к психологу или смотрят на старших товарищей.
Школа, конечно, особенно хорошая школа немножко уступает под этим натиском родителей и начинает думать, как бы детей всему этому обучить. Я беседовал с американскими родителями, американскими частными школами, там этого очень много. И поэтому они делают специальные занятия по коммуникации, специальные занятия по самопрезентации, специальные занятия по толерантности. Все это здорово и очень хорошо. Плохо то, что академические часы уменьшаются еще больше и родители и дети еще больше убеждаются, что никаким знаниям их в школе не научат.
Как же быть с этими прекрасными вещами, которым учат детей на всех этих занятиях по психологии, коучингу и лайфхакингу? На самом деле большая часть этих вещей органично может входить внутрь обычного школьного курса. Но перед тем, как говорить об этом, я хотел бы вернуться на шаг назад. Мы описывали только что ситуацию, в которой современная школа потеряла то, на чем она когда-то стояла в глазах родителей и детей, она перестала академически учить детей, перестала давать им интеллектуальный вызов, и поэтому дети там скучают, а все то, что предлагают детям взамен, выглядит не очень убедительно, поэтому они продолжают скучать.
Решение совершенно очевидно, как всегда: давайте к этому вернемся! Давайте детям в средней школе сделаем нормальную сильную академическую программу. Это мировая тенденция, она есть и в России в лучших школах, она есть и на Западе, и в Европе, и в Америке. Хорошая школа обычно делает упор на то, что у них интересная сильная программа. И в этом смысле нам, русским, легче, потому что у нас хорошая традиция в смысле естественных наук и математики. У нас и государственная программа, скажем, по физике и математике посильнее европейской и среднеамериканской, а если уж ее прокачать, то совсем хорошая становится.
Но как же при этом быть с теми двумя доводами, которые возникли в последние годы? Первый из них, я уже говорил, ― это гуманизация школы. Как же быть с детьми, которые не особо поспевают за другими? Они, может быть, более медленно думают, может быть, у них какие-то особенности развития, то, что по-английски называется special learning needs, специальные учебные потребности. Как с ними быть?
В старших классах известно, как с ними быть. Мы введем вступительные экзамены в наш лицей и не будем брать некомфортных детей. Поверьте, это не только в Москве, это так же устроено в Нью-Йорке, это так же устроено в дорогих интернатах, тут никакие большие деньги не решают эту проблему. Да, все хотят комфортных умненьких детей. А в средней школе это не работает. Во-первых, это не очень нравственно, мне кажется, отрезать детей в десять лет от школы, потому что они показались кому-то не слишком умненькими или не слишком нейротипически удобными, но главное ― это еще и не очень работает, потому что в десять лет ничего нельзя понять про ребенка. Дети развиваются с разной скоростью. Один в десять лет тормоз, а в одиннадцать уже разогнался и умнее всех в классе, а другой в десять лет такой бойкий и хороший, а в одиннадцать, наоборот, стух. Поэтому я не очень люблю идею отбора детей при поступлении в среднюю школу.
Но как же быть-то с детьми, у которых особенности? А на самом деле с ними быть так же. Большая часть этих детей точно так же нуждается в том, чтобы им было интересно. Они тоже нуждаются в интеллектуальном вызове. Если начинать бесконечно понижать им планку, это их инвалидизирует и не помогает им ни выучиться, ни чувствовать себя счастливыми, ничему оно не помогает.
По уму этим детям нужна специальная поддержка, то, что называется словом tutor в западной традиции, да, такой учитель, который специально занимается детьми, у которых есть какие-то сложности в том числе неврологического порядка. Это действительно, мне кажется, правильный подход. Хорошая работа в школе должна быть достаточно персонализирована, в том числе и потому, что многие эти дети с их особенностями могут быть дико талантливыми в каком-то из предметов, и тогда где-то он идет очень быстро, а в другом месте идет в естественном для него неспешном темпе, зато ему интересно, все хорошо, он вырастает умным и вполне интегрированным, что важная задача такой школы.
А как же быть с soft skills, с полезными навыками? С навыком самопрезентации, с навыком коммуникации, с лидерскими качествами? Что я там еще говорил? С толерантностью, в конце концов. Да на самом деле так же. Мне кажется, большая глупость, чем урок, на котором человека учат толерантности, только политинформация в школах нашего детства. Это не очень работающий механизм. Все эти вещи органично входят в нормальное преподавание.
Какие навыки презентации? Они все всегда выступают у доски, делают доклады и проекты, вот пусть на них и отрабатывают навыки презентации. Какие там специальные тренинги лидерских качеств? Они работают в группах регулярно в современных школах. Пусть внутри этой группы они разбираются, нужны им лидерские качества, наоборот, нужна позиция теневого лидера или какая-нибудь другая. Пусть они меняют эти позиции в разных группах по разным предметам, просто нужно, чтобы все учителя держали эту задачу в своей голове тоже, а не то чтобы был выделен специальный учитель по развитию лидерских качеств у детей.
И так можно сказать фактически про все вещи, о которых мы говорим, когда мы говорим про soft skills. Каждый из учителей в рамках своего предмета должен с этим работать. Когда мы говорим про ту же эмпатию и толерантность, какие уроки эмпатии, дорогие друзья? Если взрослые, учителя демонстрируют эмпатичное отношение к детям и друг к дружке, наверно, дети этому у них научатся. Не говоря уже о том, что об этом можно говорить на уроках истории, литературы и десяти других академических предметов, в которые это органично влезает. Конечно, то же самое касается и толерантности, и всего остального.
Таким образом, решение оказывается парадоксально простым. Для того чтобы школа была хорошей, средняя школа была хорошей, в ней нужно несколько вещей. Во-первых, в ней нужна сильная программа. Во-вторых, в ней ― сюрприз! ― нужны хорошие учителя, готовые заниматься не только обучением своей программе, но и обучением детей тому, что с этим связано, и учитывающие особенности этих детей, которые у них есть.
Мы стараемся так делать в нашей Академии Ле Салле, и у нас есть прекрасный пример. Один из детей сказал: «Я у вас очень устаю, но, честно говоря, я и в своей старой школе тоже уставал. Но в старой школе я уставал, потому что было очень скучно, а здесь я устаю, потому что очень интересно». Это, мне кажется, хороший результат, потому что когда им интересно, у них есть мотивация учиться, а это, как я говорил, главная проблема средней школы ― исчезновение мотивации к обучению.
А когда им интересно учиться, они хотят учиться дальше, это главное, что они должны вынести из школы. Тогда они будут учиться и в средней школе, и в старших классах, и в институте, и дальше всю свою жизнь будут тоже продолжать учиться, потому что они научились это делать, им кажется, что это здорово, это хорошо. И мне кажется, что это будет прекрасный результат. К слову сказать, ничто не мешает этот результат расширить, не в смысле сделать одну школу и в ней все это делать, да, а делать это в любой школе, которая хочет, чтобы это было сделано, потому что, по большому счету, это не так уж и сложно. Нужно просто этого захотеть, выбрать хорошую программу, хорошо по ней работать, найти хороших учителей. Ерунда!
Не бойся быть свободным. Оформи донейт.
